Александр Цыбульский рассказал «Октагону» о проблемах региона и своих политических идеях

Александр Цыбульский рассказал «Октагону» о проблемах региона и своих политических идеях

Политика 09 ноября 2022 Антоний Киш

Архангельская область – один из стратегических регионов России, ориентированный на Арктику и до недавнего времени – на Запад. О том, как область живёт в новых реалиях, о перспективах развития Севморпути, о перестройке экономики и возможном укрупнении субъектов «Октагон.Северо-Запад» побеседовал с главой региона Александром Цыбульским.

– Александр Витальевич, считается, что вы один из так называемых губернаторов-технократов. Часто журналисты и политологи отмечают, что технократы комфортнее себя чувствуют в условиях, когда всё спокойно и идёт по плану. Так ли это?

– Я не знал, что технократ – это тот, кто может эффективно работать только в спокойное время и в комфортных условиях. Мне об этом не рассказывали. На этой должности комфортных условий было не так уж и много. В Архангельской области для меня работа начиналась с решения сложнейшей проблемы Шиеса, почти одновременно началась пандемия коронавируса, сейчас – СВО. Большую часть своей карьеры технократа, как вы выразились, я провёл не в самых спокойных с управленческой точки зрения условиях, так что здесь теория экспертов даёт сбой.

– Вы из семьи военных, окончили Военный университет Министерства обороны, позднее – Московский институт международного бизнеса при ВАВТ Минэкономразвития РФ. Вы глава гражданской администрации, но время сейчас почти военное. Не жалеете, что не выбрали стезю военнослужащего? Помогают ли в вашей нынешней работе навыки, приобретённые во время учёбы в военном институте?

– Не могу сказать, что большую часть своей карьеры был военным, но 10 лет силовому блоку страны я отдал. Сегодняшние времена, вне зависимости от того, какое у тебя образование, требуют новых компетенций. Мне как человеку, получившему военное образование, возможно, чуть больше – чисто теоретически – понятно, что происходит в зоне СВО. Я чуть больше, чем гражданские люди, понимаю тех ребят, которые сегодня призываются, и те цели и задачи, которые перед ними стоят. Хотя это совершенно другие боевые действия, не та классическая военная наука, которой нас 20 лет назад учили. Сегодня СВО проходит в совершенно новых условиях, которые требуют новых знаний и навыков.

– Как прошла мобилизация в Архангельской области? Иногда можно слышать, что мобилизуют тех, кто не годен или имеет бронь, а мобилизованных сразу направляют на фронт. Как с этим обстоят дела в вашем регионе?

– Мы завершили мобилизацию в срок, в соответствии с графиком, при этом постарались учесть все обстоятельства, которые могут быть у людей, которых мы призываем. И регион сумел пройти этот процесс без скандалов.

«Я сам ездил в Ленинградскую и Мурманскую области – там у нас расположены основные учебные центры – и могу сказать, что в абсолютном большинстве ребята настроены по-боевому, понимают задачи, настроены на их выполнение».

Я как офицер считаю, что это очень важно, потому что и командирам тяжело работать, если нет морального настроя.

Сегодня большинство командиров Северного флота уже побывали в зоне СВО, имеют боевой опыт именно этой кампании, которая значительно отличается от других. И это очень важно, потому что мобилизованные ребята получат знания, которые необходимы именно в сегодняшних условиях. Это им будет сильно помогать там, куда они направятся.

Людей, у которых были какие-то личные обстоятельства или медицинские противопоказания, старались отсеивать уже на уровне муниципальных призывных комиссий. Были такие, кто вовремя об этом не сказал, – 20 человек пожаловались на проблемы со здоровьем уже после направления в учебные центры. Все они прошли медкомиссии, четверо были признаны негодными к воинской службе, мы их вернули домой. Ещё двух человек мы вернули, потому что они оказались работниками оборонно-промышленных предприятий, которые в соответствии с указом президента имели право на отсрочку. Ещё несколько человек вернулись домой в силу объективных и очень сложных личных обстоятельств, которые наступили уже после их мобилизации.

– Есть ли дефицит рабочих рук, связанный с мобилизацией?

– Количество мобилизованных не такое большое, чтобы это могло повлиять на рынок труда. Но там, где есть вопросы, мы их решаем оперативно. Например, Архангельский ЦБК. Определённое количество людей были мобилизованы, но у нас работает индустриальный техникум, который готовит кадры для комбината. И ребята, которые раньше ходили туда на практику, заместили мобилизованных.

– На должность губернатора Архангельской области вы пришли с поста главы НАО. Периодически возникают вопросы о присоединении богатого Ненецкого автономного округа к Архангельской области, при этом власти и население НАО такого слияния не хотят. Стоит ли сегодня этот вопрос на повестке дня? Как вы относитесь к укрупнению регионов?

– «Несметные богатства НАО», равно как и бедность Архангельской области, –это большое заблуждение. Я эту ситуацию знаю изнутри. С точки зрения бюджета, инфраструктуры, развитости систем образования, здравоохранения Архангельская область и НАО несоизмеримы и несравнимы. И Архангельская область значительно более состоятельна финансово, чем НАО.

Я очень тепло отношусь к Ненецкому автономному округу, люблю людей, которые там живут. Это особенные люди и особенная территория на карте России. Но этот миф о богатстве НАО, который культивировался многие годы, я готов опровергнуть как человек, который имеет опыт работы губернатором и одной и другой территории.

«Всё “богатство” НАО – это иллюзия статистики. Из-за высоких цифр ВРП и мизерного для такой огромной территории количества жителей этот показатель на душу населения на бумаге выглядит огромным. Это очень обманчивое впечатление».

На самом деле весь ВРП – это, по сути, инвестиции крупных нефтяных компаний в самих себя, в собственную производственную инфраструктуру. При этом качество жизни людей и состояние социальной инфраструктуры где-нибудь в Неси, Харуте, Каратайке, да и в самом Нарьян-Маре совсем далеки от этих цифр и, поверьте, не соответствуют современным стандартам.

Вы можете приехать в округ, проехать по разным его уголкам и сами в этом убедиться. Уверен, увидите, с какими проблемами и неудобствами люди сталкиваются каждый день. Поэтому, если бы мы дошли до референдума и объединение состоялось, Архангельская область с точки зрения получения дополнительных доходов почти ничего бы не выиграла. Да речь никогда и не шла о том, чтобы «несметные богатства НАО» перетекли в бюджет Архангельской области. Межбюджетные отношения автономных округов с материнским регионом закреплены законодательно. В соответствии с соглашением часть доходов, которые формируются на территории НАО, идут в бюджет Архангельской области.

«Повторюсь: возможное присоединение НАО никогда не было для Архангельской области способом увеличения бюджета. Отвечая на ваш последний вопрос, говорю прямо: сегодня на повестке дня этот вопрос не стоит».

Моё отношение к реализации или нереализации этого проекта не имеет никакого значения – жители НАО против этой идеи. Но я по-прежнему считаю, что и Архангельская область, и прежде всего НАО могли бы на тот момент получить огромные дополнительные возможности для решения большого количества застарелых проблем.

– Ради чего всё это затевалось?

– Ради улучшения жизни людей объединённого региона. Были все возможности об этом договориться на тот момент.

– Вы выступаете за укрупнение всех регионов?

– Да. Я уверен, что в ближайшие 10 лет это может произойти. С советских времён территория России поделена во многом по национальному признаку. Это было решение молодого Советского государства для того, чтобы на тот момент добиться лояльности малых народов. Прошло почти 100 лет. Ведь очевидно же, что за это время многое изменилось кардинально: экономика, промышленный и технологический уклады, логистика, скорость передвижения людей и товаров, скорость принятия и согласования любых управленческих решений.

«Надо адаптироваться под эти постоянно набирающие скорость изменения, иначе это приведёт к снижению экономического роста конкретных территорий, из которых состоит наша великая страна. На мой взгляд, это не та сфера, где непременно нужно сохранять исключительный консерватизм».

Сегодня в России 89 субъектов федерации. Есть расчёты экспертов, экономистов-регионалистов, что для максимальной экономической эффективности территории в современных условиях (ёмкость внутрирегионального рынка, оптимальные административные издержки), количество жителей на ней должно быть не меньше 4 миллионов. Это не моё мнение, это позиция специалистов с соответствующими расчётами. Исходя из этого, либо население России должно быть 500 миллионов человек (В настоящее время – 145,47 миллиона. – τ.), либо субъекты должны быть существенно укрупнены. Конечно, подходить к этому надо очень аккуратно, с тщательными социально-экономическими исследованиями последствий таких решений, чтобы ни в коем случае не нарушить права людей, не затронуть их культурную и национальную идентичность, культуру, историю, традиции. И самое главное – ставить перед собой цель реально улучшить качество жизни человека.

Что сегодня получается? Между субъектами идёт совершенно ненужная конкуренция за развитие одних и тех же компетенций и привлечение государственных инвестиций в дублирующие друг друга проекты. И это именно ненужная конкуренция, потому что если инвестором выступает государство бюджетными деньгами (неважно, региональными, федеральными или муниципальными), то эффект от этих инвестиций должен быть максимальным для экономики и бюджета страны. Плюс любое решение о государственных инвестициях в какую-либо сферу на какой-либо территории сразу искажает реальную конкурентную среду и искусственно запускает цикл развития одной территории, часто в ущерб другой со схожей структурой экономики. А значит, надо точно оценить и приоритизировать, где эти инвестиции принесут максимальную выгоду для людей и экономики. Это невозможно сделать в разрезе отдельных небольших регионов. Так устроены межбюджетные отношения, что сверхприбыли одних субъектов не распределяются в пользу других, где таких прибылей нет, притом что в большинстве случаев такие дополнительные доходы стали возможны именно благодаря сделанным в своё время государственным инвестициям. Отсюда и разрывы в доходах и, как следствие, в качестве жизни людей в разных регионах страны.

«Укрупнение субъектов способно кардинальным образом изменить эту ситуацию и выровнять уровень жизни людей за счёт комплексного подхода к развитию экономики и перераспределения увеличившихся доходов между большим количеством жителей».

Поэтому есть два пути. Первый – централизовать большую часть доходов субъектов и затем распределять их по справедливой формуле, исходя из реальных потребностей каждого региона. Но такая централизация вряд ли возможна в государстве с федеративным устройством: она лишит регионы мотивации к развитию и, кроме того, потребует дополнительной координации этого процесса со стороны федерального органа власти (например, пересмотр приоритетов деятельности Минэкономразвития). Или второй путь – укрупнить субъекты Российской Федерации, за счёт этого увеличить количество людей, проживающих на территории отдельного субъекта и получающих социальные блага за счёт более справедливого баланса и распределения доходов внутри большого региона. Ну и это серьёзно сократит существующие административные и экономические издержки.

– В Конституции прописано, что решение об изменении административных границ субъектов Российской Федерации может приниматься только путём референдума. Вы это учли?

– Я не посмел бы спорить с Конституцией, но думаю, что теоретически это могло бы и не являться предметом волеизъявления людей, потому что это никаким образом не касается их условий жизни, национальной или исторической идентичности. Особенно если к этому вопросу подходить аккуратно, учитывая все особенности каждой территории. Это вопрос исключительно социально-экономической целесообразности и в конечном счёте улучшения качества жизни. А вот вопрос возможного выбора столицы укрупнённого региона – это должно быть исключительно решение жителей.

– Об укрупнении регионов речь идёт давно. Приведу возражения жителей, людей на местах. В ходе укрупнения областные столицы превращаются в райцентры, а районные центры – в посёлки и деревни без статуса. На местах не будет ни бюджетов, ни внимания власти. Шансы на какое-то развитие уходят.

– Это заблуждение, беспочвенные страхи, которые тем не менее, конечно, людей волнуют. Приведу простой пример: я губернатор Архангельской области. Кроме столицы, города Архангельска, в области есть Северодвинск, который с точки зрения инфраструктуры и темпов развития точно не отстаёт от Архангельска. Есть Новодвинск (который, кстати, по количеству населения чуть больше НАО), где строятся дороги, парки, реконструируется городской культурный центр, идёт капитальный ремонт областной больницы – она оснащается современным оборудованием. Развиваются и Котлас, и Коряжма, и практически все города. Даже город Мезень на границе с НАО, где население всего 4 тысячи человек, – там реализуется проект по комплексному благоустройству, достраивается и переоснащается больница, построен прекрасный детский сад, возводятся дома для переселения людей из аварийного жилого фонда. Сегодня в Мезени, наверное, реализуется масштабных проектов не меньше, чем в Нарьян-Маре.

Я понимаю страх по поводу потери условного статуса столицы субъекта, но в случае с Ненецким автономным округом это вообще неактуально. У Нарьян-Мара, административного центра и единственного города НАО, почти нет никаких полномочий, кроме, если не ошибаюсь, вопросов культуры, благоустройства и, по-моему, некоторых полномочий в сфере ЖКХ. Всё остальное давно поднято на окружной уровень.

– Вы говорили о бонусах для НАО. Какие проблемы округа могли бы решиться при объединении с Архангельской областью?

– Думаю, довольно много. Вопрос о переселении людей с территории Крайнего Севера.

«Почти 2 тысячи семей сегодня в НАО ждут реализации своего законного права на переезд в климатически более благоприятные регионы. Это право людей, и оно сегодня реализуется крайне медленно. Люди ждут, а финансирования нет».

В округе огромное недофинансирование коммунальной инфраструктуры, которая десятилетиями не обновлялась из-за нехватки средств. В Нарьян-Маре коммунальная инфраструктура изношена на 80 процентов, а в деревнях её вообще нет никакой – угольное отопление, дома без удобств.

Несомненно, были бы экономические выгоды и для Архангельской области. И только потому, что мы могли стать пилотной территорией и показать реальный социальный и экономический эффект от укрупнения регионов. В тот момент договориться с федеральным центром и решить многие проблемы двух регионов было абсолютно реально. Я это точно знаю. Но жители округа свою волю выразили, объединение не состоялось, я воле народа перечить не буду.

– В проекте федерального бюджета на следующие три года предусмотрено сокращение в два раза финансирования по проекту «Комплексная система обращения с твёрдыми коммунальными отходами». Не нарушит ли планы правительства региона сокращение финансирования? Какова сегодня ситуация с проектом строительства экотехнопарка на станции Шиес?

– Архангельскую область это сокращение не коснулось, бюджет на три года на данный момент предложен в соответствии с первоначальным планом.

«Проект по строительству экотехнопарка на станции Шиес на сегодняшний день полностью закрыт. В повестке его больше нет. На мой взгляд, реализовывать этот проект здесь было ошибкой».

На месте предполагавшегося строительства проведена технологическая рекультивация территории, сейчас там высажены деревья. Ближайшие пять лет мы следим за приживаемостью саженцев – там скоро должен зашуметь лес, как это и было раньше.

– На какой объём финансирования вы рассчитываете и что предполагается сделать?

– При поддержке Правительства России (и я искренне благодарен за это) четыре региона – Архангельская область, Республика Крым, Севастополь и Республика Дагестан – стали участниками проекта по реализации пилотной схемы по обращению с ТКО.

В нашем регионе проект предполагает строительство трёх опорных объектов – мусоросортировочных комплексов – и трёх современных, отвечающих самым высоким экологическим требованиям полигонов ТКО. Общий объём финансирования предполагается около 6 миллиардов рублей. Буквально на прошлой неделе 1,8 миллиарда рублей на строительство первого мусоросортировочного комплекса было подтверждено Министерством природных ресурсов и экологии Российской Федерации, и в ближайшее время мы приступаем к его реализации.

«Напомню, что в соответствии с решением президента к 2030 году не менее половины отходов должны идти на переработку, а утилизироваться – не больше 50 процентов. С учётом участия в пилотном проекте мы этих показателей достигнем в два раза быстрее – уже к 2025 году».

– Какова ситуация с полигонами ТКО сейчас?

– Ситуация с полигонами крайне сложная. Ежегодно на территории Архангельской области производится порядка 500 тысяч тонн отходов. На территории области размещены три полигона, два из которых уже закрыты, а последний работает до 2024 года. На них в общей сложности захоронено больше 10 миллионов тонн отходов. Поэтому ещё одной важнейшей задачей для области является рекультивация существующих свалок.

В этом году мы уже приступаем к рекультивации пяти свалок – четырёх в Архангельске, одной в Няндоме. На это из федерального бюджета нам удалось получить почти миллиард рублей.

Кроме того, по основным областным полигонам в Архангельске, Северодвинске и Новодвинске начинаем разработку проектной документации и в ближайшее время приступим к работе по рекультивации и этих крупнейших в области объектов. Для нас эта работа критически необходима.

– Санкции ЕС и обострение международных отношений больно ударили по отраслям экономики, ориентированным на экспорт. В Архангельске это лесная и деревоперерабатывающая отрасли. Как обстоят дела сегодня?

– Наши предприятия уверенно продолжают работу. На сегодня загрузка производственных мощностей предприятий целлюлозно-бумажной промышленности составляет 100 процентов, деревообрабатывающих – 70 процентов (это связано с проблемами реализации продукции и затариванием складов).

Вопросы импортозамещения также решаются. Что-то уже начинает производиться в России, что-то закупается в странах-партнёрах. Кроме того, региональные предприятия рассматривают вопросы по организации производств запчастей для импортного оборудования на своей базе. Оперативно были решены вопросы с импортозамещением химической продукции для наших целлюлозно-бумажных предприятий. На форуме «Лесоруб XXI века», который у нас проходит в августе, производители из Китая активно презентовали своё оборудование и машины для деревообработки. В части оборудования по заготовке, я считаю, всё в порядке. Оборудование для деревообработки достаточно новое, всё модернизировалось несколько лет назад, ресурс довольно высокий.

Правительство Российской Федерации уделяет большое внимание ситуации в лесном комплексе. Мы со своей стороны в тесном взаимодействии с лесопромышленниками формируем и доводим до федеральных органов власти предложения по необходимым мерам государственной поддержки. Больше 20 инициатив мы направили. Часть из них уже приняты и работают, часть находятся в процессе обсуждения. У нас создан областной штаб по рассмотрению проблемных вопросов в экономике, в том числе на предприятиях лесопромышленного комплекса.

Уже сегодня действуют такие меры, как льготное кредитование системообразующих предприятий, субсидирование части затрат на транспортировку лесопродукции. Уже два раза внесены изменения в федеральные акты по срокам реализации приоритетных инвестиционных проектов. Внесены изменения в лесное законодательство в части заготовки древесины (без соблюдения сроков примыкания, сроков её вывоза с делянок, сроков проведения работ по лесовосстановлению), что позволило предприятиям только за полгода сэкономить больше миллиарда рублей.

– Какова ситуация в области сбыта древесины и продукции предприятий деревопереработки?

– Наши лесопромышленные предприятия традиционно являются экспортно ориентированными. Уверен, проблема переориентации рынков коснулась большинства лесоперерабатывающих предприятий СЗФО. Если коллеги с Урала и Дальнего Востока традиционно поставляли и продолжают поставлять свою продукцию в Китай по отлаженным логистическим схемам, то у нас ситуация другая. До введения санкций на экспорт поставлялось до 90 процентов производимых в Архангельской области пиломатериалов, 70 процентов и около половины объёмов бумаги и картона. В основном это были страны Евросоюза.

После закрытия европейских рынков лесопромышленные предприятия в срочном порядке переориентировали свои торговые потоки на азиатское направление – Китай и страны Азиатско-Тихоокеанского региона, в страны Ближнего Востока, а также на внутренний рынок. Это, в свою очередь, привело к повышенному спросу на железнодорожный транспорт, росту транспортных расходов и снижению цен на готовую продукцию лесопереработки.

В целом оказалось, что азиатско-тихоокеанский рынок способен поглотить почти всю продукцию наших предприятий, кроме, к сожалению, пеллет. Сейчас предприятия законтрактованы полностью, но есть проблемы с логистикой.

– РЖД не справляются? Об этом «Октагону» рассказывали представители лесной отрасли из Архангельска.

– Действительно, не справляются. Но дело не в том, что РЖД плохо работают. На самом деле они очень стараются, просто из-за резкого роста объёмов перевозки на восток направление перегружено. Из заключённых контрактов без срыва сроков мы доставляем максимум 70 процентов товаров. И то на этот показатель вышли в октябре, до этого было 60 процентов, а начинали вообще с 40 процентов.

«Думаю, что быстро мы эти вопросы не решим, надо искать альтернативные варианты, а именно использовать Северный морской путь. Для регионов северо-запада России СМП – это лучшая альтернатива железной дороге».

– Что мешает?

– Цена фрахта, она сегодня очень высока. Необходима программа субсидирования перевозок по СМП для всех судов, и через это нужно уравнять стоимость морских и железнодорожных перевозок. В нынешних условиях это даже не сильно повлияет на доходность РЖД, потому что они не справляются с перевозкой всех заявляемых грузов. Поэтому принятие такого решения приведёт, наоборот, к увеличению доходов и более интенсивному занятию новых рынков. Уверен, что совокупная экономика этих решений будет положительной. Кроме того, это может вернуть экономическую активность для портов северо-запада России, которые после введения ограничений европейскими компаниями и портами испытывают серьёзный дефицит экономической активности. Например, если бы мы получили экономически конкурентный тариф на перевозку по Северному морскому пути, то дополнительно 2 миллиона тонн в год точно добавили бы через порт Архангельска.

– На регион приходится более 20 процентов от общего объёма вылова рыбы всего Северного бассейна и 3,5 процента от общероссийского показателя. Данные, что называется, довоенные. Как обстоят дела с выловом рыбы сегодня? Раньше промысловикам выгоднее было продавать улов Норвегии. Изменилось ли что-то сейчас?

– Во-первых, надо помнить, что Норвегия пока не закрылась. Киркенес, Тромсё и Ботсфьорд всё ещё принимают наши суда, хотя количество заходов несколько уменьшилось. В этом году их было 42, в прошлом – 55. Общий объём вылова рыбы также сократился по сравнению с аналогичным периодом прошлого года где-то на 7 процентов. Рыбаки говорят, что это и условия лова, и годовые колебания. Но при этом валютная выручка увеличилась на 3 процента, цена рыбы в норвежских портах продолжает расти.

Рыбакам выгоднее продавать улов Норвегии. Во-первых, норвежские порты расположены близко к основным районам вылова. Во-вторых, это высокая валютная выручка. В-третьих, с точки зрения администрирования процесса наши вчерашние партнёры (сегодня – оппоненты), надо признать, создали более простую систему. Но мы над этим постоянно работаем, и уверен, что в сложившейся ситуации значительно быстрее сделаем условия в наших портах более привлекательными, чем у конкурентов.